18 марта в Московском театре сатиры пройдёт церемония прощания с президентом театра, лауреатом многочисленных премий Александром Анатольевичем Ширвиндтом, ушедшим из жизни три дня назад.

Умер Александр Ширвиндт

По информации пресс-службы Театра сатиры, после кремации урна с прахом народного артиста, режиссёра и педагога будет захоронена на Новодевичьем кладбище Москвы. Дату похорон позднее сообщат родственники Александра Анатольевича.

Александр Ширвиндт останется в истории русского искусства не только как актёр театра и кино, режиссёр, выдающийся руководитель и наставник молодёжи, но и как автор прекрасных книг воспоминаний и размышлений о жизни, профессии, стране и человеческой сущности.

В день прощания с великим соотечественником мы вспоминаем его остроумные высказывания из различных интервью и книг «Опережая некролог» и «Проходные дворы биографии».

Смысл существования – в душевном покое и отсутствии невыполненных обязательств.

Сатира – это уже не моё, она подразумевает злость. Мне ближе самоирония – это спасение от всего, что вокруг.

У нас всё время мечтают о сильной руке. У меня мечта о сильной ноге – чтобы под ж*** коленкой того, кто мечтает о сильной руке.

Современность раздражает так давно, что растягивает эмоцию: раздражает, раздражает, раздражает – и привыкаешь. Накопление раздражения не трансформируется в катарсис. А накопление слабостей усиливает тревожную умиротворенность. Но у меня никакой хандры и меланхолии нет. Только бодрая депрессия.

Артисты драмы, лишь бы засветиться, ломают ноги на фигурном катании, дискредитируя этот великий вид спорта. Те, кто физически не может встать на коньки, надевают боксёрские перчатки и бьют друг другу морды, забывая, что морды их кормят. А те, кто вообще ничего не умеет и всего боится, шинкуют вялый салат по всем телеканалам под пристальным вниманием дилетантов от кулинарии.

Звонит не так давно Галочка Волчек: «У Вали (Гафта) юбилей. Понимаешь, сначала он кокетничал и говорил, что ничего организовывать не надо, но потом всё‑таки его уговорили, и он попросил: „Но только давай Шурку и Басика“». То есть меня и Басилашвили. Я говорю: «Тоже мне – выбрал! Это всё, что осталось».

Конклав сегодняшних худруков театров по возрасту приближается к Ватикану.

Мне присылают сценарии – ни одной приличной роли. Можете представить, чтобы Ширвиндт начал бегать с пистолетом? Я уж и не добегу...

Пить сегодня стали меньше, потому что надо успеть перебежать от одного заработка к другому за максимально короткий срок. А для этого требуется твёрдая поступь.

Я же не матерюсь, я разговариваю на языке своей страны.

Нашей матерщиной пользуется в экстренных случаях весь мир. Она – национальное достояние, наш золотой запас. Потому что, когда посылают к чёрту, то это не адрес, это очень близко и мягко.

Галина Борисовна неоднократно прилюдно и приватно (извините за рифму) намекала, что из всех худруковских коллег я единственный, кого она любит. Это очень хорошо говорит о её вкусе и очень плохо о московских худруках.

В старости нельзя рыпаться никуда – худеть, толстеть, бросать пить, начинать пить. Самое страшное – когда прут против конституции. Это касается и физиологических проблем, и общегосударственных.

С каждым днём желаний и возможностей для разврата и оргий всё меньше, а ту дозу алкоголизма, автомобилизма и рыбацкого пребывания, которую я мог принять раньше, теперь уже не потяну. И приходится просто заниматься делом.

Для меня талантливая трусость гораздо милее бездарной смелости.

Ускоряющаяся тенденция времени – быть испуганно-зарвавшимся говном. Это очень карьерно заманчиво. Но мне лично поздно. Становиться говном надо с идеологической платформой и стальными мускулами и нервами.

Оставаться всю жизнь самим собой страшно. Кто это знает, кто ты сам собой? Если сволочь и упорно остаёшься ею – радости мало. А если, не дай бог, хороший человек, то нечего панически завидовать состоявшейся сволочи.

Из-за тех, кто стал актёром не от Бога, а от образования, в театре возникает неразбериха. Ведь никто не может сам себя признать актёром второго, третьего или четвёртого сорта.

Жить надо по совести, индивидуально. И по возможности стараться не колебаться вместе с «линией партии». Я ни разу в жизни не состоял ни в одной политической партии. Но это не потому, что я такой весь из себя правильный. Просто мне элементарно неинтересно коллективное мышление. Мне больше нравится жить своим умом.

Нельзя существовать в круглосуточном, непроходящем чувстве ненависти, раздражения, неприятия, ощущения беды и горя. Должны быть оазисы, просветы. Жизнь‑то одна... Так что внутри любого кошмара надо пытаться искать позитивные эмоции.

Старость бесперспективна и нерентабельна. Смысл доживания – оправдать судьбу.

Если бы встретился с Богом, я бы очень удивился тому, что он есть.

Карьера – это мера тщеславия, а у меня тщеславие дозировано необходимостью не выпасть из обоймы достойных людей.

Недавно составил список необходимых вещей ТУДА.

Если в ад:

1. Противоипритную куртку с капюшоном (если в говно).

2. Полено сырое (если в огонь).

3. Коллегию Минкультуры (для общения).

4. Портрет жены.

Если в рай:

1. Опарыш искусственный (на случай райского клёва).

2. Грим (для Театра теней – все любимые партнёры уже там).

3. Шпроты (на первое время).

4. Наколенники (гулять по райским кущам).

5. Стихи Саши Чёрного (чтобы не забыть).

6. Мобильник оплаченный (для связи с внуками).

7. Портрет жены.

Надо успевать быть счастливым, добрым и любимым, а не полемизировать по любому поводу, потому что, как яростно ни борись, всё равно окажешься на каком‑нибудь тихом сельском кладбище.

Фото: Александр Коньков, Александра Мудрац / ТАСС, 1tv.соm